Участковый терапевт Светлана Викторовна считала себя женщиной вполне заурядной, да ещё и не очень удачливой, если принять в расчет излишне свободолюбивого мужа, который жил то в Москве, то в Голландии, делам семьи сочувствуя только в материальном смысле. Зато врачом Светлана Викторовна была прекрасным: вдумчивым, внимательным – другое дело, что в условиях современной российской действительности это смотрелось скорее недостатком. Каждого пациента она принимала не меньше, чем по полчаса, создавая очередь, небывалую даже для больницы. Очередь состояла в основном из терпеливых старушек, которым внимание врача было лестно и нужно. Сам поход в поликлинику превращался в событие дня. Некоторые опытные брали с собой в больницу термос с бутербродами, и, жуя, с удовольствием переговаривались.

- А я вот первый-то раз как увидела её, Ахонину-то, так подумала: надо ж, до чего неинтересная. И не сказать, что врач.

- А ведь она с мужем разошлась, знаете?

- Это почему разошлась?

- Да вот смотрю я на рецепт, что она мне дала. А там не её фамилией подписано! Трапезникова какая-то…

На самом-то деле Светлана Викторовна не разводилась, и фамилию не меняла. Просто печать в кабинете была старая, от прежнего терапевта – той самой Трапезниковой. И, чтобы подпись не противоречила данным печати, приходилось подписываться фамилией предшественницы.

Однажды после вечернего приема Светлана Викторовна пришла домой, и была встречена в прихожей дочерью, которая имела самый странный - какой-то виновато-воинственный - вид.

- Мам, ты не ругайся. Я кошку подобрала.

Светлана Викторовна находилась в той степени усталости, когда любая лишняя проблема вызывает бурный взрыв эмоций. Но она в свое время получила слишком хорошее воспитание, и потому эмоции сдержала (привычка, которая через десять лет приведёт её к инсульту), лишь повела глазами в сторону серо-полосатого животного: оно, переваливаясь, вышло из кухни.

- Похоже, кошка беременна, - пригляделась Светлана Викторовна.

- Не знаю, мам, - воинственность у дочки пропала, осталась только виноватость. – Но у неё живот с одной стороны вспух, и бугристый такой. Я её завтра к ветеринару понесу.

Ветеринар сказал, что у кошки грыжа.

- Надо делать операцию, причем срочно.

- Ой, а можно подождать два дня? У нас как раз каникулы начнутся, и я с ней после операции сидеть буду… - дочь расстроилась из-за кошки, разволновалась, но в то же время в ситуации было и нечто приятное. Девочка, конечно же, хотела стать врачом, как мама, и теперь намечалось что-то вроде медицинской практики.

Выслушав все это, Светлана Викторовна с сомнением покачала головой. И ничуть не удивилась, когда в назначенный для операции день прямо с утра на свет появилось два полосатых котёнка.

- Вот тебе и грыжа…

- Мам, так они что - ошиблись?

- Ошиблись, ошиблись. Главное, наша кошка не ошиблась – а то бы лежала сейчас распластанная и зашитая…

Первая посетительница на утреннем приеме предстала перед Светланой Викторовной бледнея и дрожа. Жалобы её были мутные, невнятные, она все бормотала что-то про тяжесть в животе.

- Раздевайтесь, - велела Светлана Викторовна, покрывая чистую страницу в карточке пациентки неразборчивой медицинской клинописью. Женщину она не помнила: та, видно, была с другого участка. Обернулась – вошедшая стояла в лифчике и розовых панталонах, грузная, белотелая; крупный живот имел характерную округлость. У Светланы Викторовны очки полезли на лоб. Медсестра вытянула шею.

– Что же вы – ничего не замечали? – осторожно поинтересовалась Светлана Викторовна после осмотра, раздумывая, как поделикатнее сообщить странной пациентке о её положении. Женщине было сорок пять лет и в этом возрасте полагалось кое-что знать вообще… Запись нелепых жалоб была уже решительно перечеркнута.

- Нет, не замечала, - стесняясь, говорила дама. – Ну, живот, там, не знаю, сама плохо чувствую себя…

- А дети у вас есть?

- Двое. Двадцать три года старшему-то, - совсем смутившись, призналась пациентка.

- Ну вот что… - Светлана Викторовна посмотрела на обложку карточки, - Валентина Дмитриевна. Вы вполне здоровы. Это хорошо, потому что у вас будет… ещё один ребенок будет у вас.

- Что творят, ой, что творят… - заметила медсестра, когда дверь за Валентиной Дмитриевной закрылась.

- Да… На что жалуемся? – спросила Светлана Викторовна следующую пациентку, глядя на неё подозрительно и думая, что люди в каких-то случаях глупее кошек.

Слух о ненормальной даме, облетев гинекологию, просочился и в роддом, куда Валентина Дмитриевна попала через полтора месяца. Ангельского вида медсестра, помогая пеленать новорожденного, не сдержалась:

- А правда, что вы даже не заметили, что беременны?

- Да как не заметить, милая? Конечно, заметила… Да только неловко оно – в мои-то годы… Мужу не знала, как сказать… Сначала-то он увидеть не мог – вишь, я сама-то не худенькая… А потом уехал на два месяца в командировку. Приезжает – а у меня тошнота как раз открылась…

- Токсикоз на последней трети срока…

- Ну… Хожу, значит, зеленая вся. Вот, к врачу отправил… К своему-то не пошла, не решилась…

Через полчаса сестричка-ангельчик пила чай в ординаторской и вздыхала:

- В её годы, представляете: беременность без наблюдения! Ну, ладно, - мужу не сказала! Но к гинекологу-то могла сходить! Взять бы автомат, да таких мамочек! – оптом! – всех!

- Ва-ля! Ва-ля! – кричали под окнами роддома. Муж Валентины Дмитриевны с удовольствием проявлял себя в роли молодого отца: стоял, задрав голову вверх, и возле его ног белела свежая надпись: "Спасибо за сына!!!"